19 ноября 1942 года началось наступление Красной Армии под  Сталинградом. Вот как оно было описано в повести  К. Симонова “Дни и ночи”, посвященной Сталинградскому сражению и написанной в 1943-1944 годах  по горячим следам событий.

Так оно готовилось:

“… Только тот, кто вздумал бы постоять сутки или двое на одной из этих  дорог, ведших к Сталинграду от Эльтона и от Камышина, понял бы все величие этого однообразия, все угрожающее спокойствие того, что происходило в эти дни на прифронтовых дорогах.

Подобно тому, как год назад, в ноябре 1941 года, бесконечные эшелоны с пехотой и артиллерией шли к Москве и, не доходя до истекавшего кровью  фронта, растворялись в подмосковных лесах,  подобно этому и здесь с последних  чисел октября ночь за ночью, сначала по грязным, а потом по заснеженным  фронтовым дорогам, в пургу, в гололедицу, двигались войска, ползли крытые машины, закутанные  в чехлы гигантские орудия РГК, приземистые танки Т-34 и  подпрыгивающие вслед за грузовиками на кочках маленькие противотанковые пушки…

И в этом огромном движении людей, машин и оружия, и в том, как все это двигалось, и в том, как все это останавливалось, не дойдя до Сталинграда,  чувствовалась та же воля и тот же характер, которые однажды  уже во всей своей почти нечеловеческой выдержке проявились год назад под Москвой.

Так оно начиналось:

“Гул слышался справа, с севера  (от Сталинграда). Стреляли далеко, за  тридцать-сорок километров отсюда. Но, судя по тому, что звук этот  все-таки  доносился и, несмотря на отдаленность, сотрясал землю, чувствовалось, что там, где он рождается, сейчас происходит нечто чудовищное, небывалое по силе, что там такой артиллерийский ад, какого еще никто не видел и не слышал”.

Так оно происходило:

“Шли вторые сутки генерального наступления в излучине Дона, между  Волгой и Доном, в кромешной тьме ноябрьской ночи, лязгая железом, ползли  механизированные корпуса, утопая в снегу, медленно двигались машины, взрывались и ломались мосты. Горели деревни, и вспышки орудийных выстрелов  смешивались на горизонте с заревами пожарищ. На дорогах, среди полей, черными  пятнами лежали успевшие окостенеть за ночь мертвые тела.

Проваливаясь в снег, нахлобучив ушанки, прикрываясь руками от ветра, шла по снежным полям пехота. На руках, через сугробы, перетаскивали орудия,  рубили сараи и настилали из досок и бревен колеблющиеся мостки через овраги.

Два фронта в эту зимнюю ночь, как две руки, сходившиеся на карте,  двигались, все приближаясь друг к другу, готовые сомкнуться в донских степях, к  западу от Сталинграда.

В этом охваченном ими пространстве, в их жестоких объятиях, еще были немецкие корпуса и дивизии со штабами, генералами, дисциплиной, орудиями,

танками, с посадочными площадками и самолетами, были сотни тысяч людей, еще, казалось, справедливо считавших себя силой и в то же время бывших уже не чем иным, как завтрашними мертвецами.

А в газетах в эту ночь еще набирали на линотипах как всегда сдержанные сводки Информбюро, и люди, перед тем, как ложиться спать, слушая последние известия по радио, по-прежнему тревожились за Сталинград, еще ничего не зная о том, взятом с бою, военном счастье, которое начиналось в эти часы для России.

Это сражение под названием «Сталинградская битва» послужило основанием пополнить историю еще одним памятным праздничным днем  – 19 ноября – День ракетных войск и артиллерии.

С праздником, уважаемые артиллеристы!

В 1945 году известный советский поэт Сергей Васильев посвятил этой дате стихотворение «Ода русской пушке», которое приводится ниже.