Деятельность Ф.Э. Дзержинского была в советское время достаточно широко и объективно освещена в исторической, мемуарной и художественной литературе, выходившей в нашей стране вплоть до конца 80-х годов прошлого столетия. В разгар так называемой «перестройки» на головы советских людей был обрушен поток разнокалиберной клеветы на руководителей партии и государства, в том числе и на Дзержинского…

Но и сама личность Феликса Эдмундовича и все сделанное им настолько значимо, что вытравить из памяти людей его образ оказалось не простым делом. Поэтому кампания по «травле» Дзержинского не прекращается. Если на первоначальном этапе «перестройки! выдавались за «открытия» белоэмигрантские  опусы  Алданова, Гуля, Мельгунова и им подобных, то затем  был запущен более изощренный механизм фальсификации.

Новым в этом, с позволения сказать, «творчестве» было то, что в нем клевета давалась вперемешку с реальными фактами, известными широкому кругу читателей из советских публикаций.

Типичным примером такой фальсификации является книга «Неизвестный Дзержинский», изданная в 1994 году в Минске и именуемая научно-популярным изданием. Книга объемистая  –  544 страницы  –  и неплохо иллюстрированная фотографиями, заимствованными из советской литературы. Да и текст прямо кусками взят оттуда же. Книга имеет подзаголовок «Факты и вымыслы». Причем построена она так, чтобы читателю было как можно сложнее разграничить реальные факты, знакомые по советской литературе, и факты вымышленные – то ли сочинённые самим автором, то ли заимствованные из творений других сочинителей того же пошиба.

Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, и «липа» нет-нет да и вылезет.  Для примера остановимся  на двух эпизодах, которые не только излагаются  в книге без тени сомнения, но и используются  как основание  для далеко идущих  выводов об облике  Дзержинского и смысле его деятельности.

Первый эпизод, которым в книге открывается  повествование и который, как утверждается, относится  к критическим моментам, влияющим на судьбу человека, –  это история  о том, как к Феликсу, когда ему было 11 лет, якобы  приставала подруга его старшей сестры. Феликс, не ответивший  взаимностью, ударил её так, что она упала, а затем ударил  еще в бок ботинком. При этом говорится, что «Дзержинский не раз повторит это движение в своей жизни». Приводятся даже  такие подробности этого эпизода, что за указанный  поступок  отец бил Феликса кожаным ремнем, после чего будущий председатель ВЧК хотел утопиться от злости.

Обилие подробностей, по-видимому, призвано убедить читателя в достоверности рассказа. Но есть подробность, на которой автор попадается.  Дело в том, что отец Дзержинского скончался, когда Феликсу не исполнилось еще и 5 лет. Так что для проведения экзекуции, о которой  говорится  на странице13 рассматриваемой книги, ему пришлось бы воскреснуть через 6 лет после смерти.

Если обратиться  к главе «Транспортировка на тот свет», то в ней  на семи страницах подробно излагаются события, якобы имевшие  место в Гомеле и в Минске в конце сентября 1918 года, с точностью до дня.  Дается описание  прибытия  Дзержинского в Гомель на бронепоезде, встречи поезда представителями местной Советской власти¸ а также дикой расправы,  якобы учиненной  председателем ВЧК прямо на вокзале в отношении тех, кто попал под горячую руку. Из Гомеля поезд направлялся в Минск, где «у  Дзержинского был ряд дел, связанных с местным ЧК». После этого он якобы поручил двум лицам «проверить посты на Немане». Подводя итого данному разделу, автор книги делает вывод, что Дзержинского можно назвать сентиментальным фашистом, и единственное, в чем он был сведущ, – это транспортировка на тот свет».

Расчет сделан на то, что ошеломленный  массой подробностей  читатель не заметит, что ему навесил на уши очередную порцию пропагандистской «лапши».  Дело в том, что в конце сентября 1918 года и Гомель и Минск были оккупированы  войсками кайзеровской Германии.  Не могло быть там в то время ни местных советских властей, ни ЧК, ни советских постов на Немане. И никак не мог прибыть туда никто из советских руководителей, да еще на бронепоезде со свитой.

Каким был на самом деле Ф.Э. Дзержинский, как он боролся за чистоту рядов ЧК и за соблюдение законности, имеется немало свидетельств лиц, знавших его не понаслышке, а по совместной работе.

Так, по свидетельству старого чекиста Федора  Фомина (см. «Записки старого чекиста». М., Политиздат, 1964, стр. 108-119), в 1919 году  по сигналам  коммунистов-чекистов Дзержинский  распорядился  об аресте  за нарушение  законности,  разложение и дискредитацию Советской власти начальника Особого отдела 12 армии Грюнвальда. Следствие выявило, что Грюнвальд был контрреволюционером, прибалтийским бароном, обманом внедрившимся в чекистские органы.  По этому поводу в беседе  с сотрудниками Особого отдела 12 армии Феликс Эдмундович  заявил: «Хочу с Вами поговорить на н6ачистоту… В наших чекистских рядах  есть чуждые элементы. С ними нужно вести борьбу беспощадно… Чужие, примазавшиеся к Советской власти люди творят всяческие беззакония и вредят нам больше открытых врагов».

Николай  Равич, работавший под руководством Дзержинского в мае 1920 года в штабе  Юго-Западного фронта, приводит слова Феликса Эдмундовича о том, что мы не можем допустить у себя такого обращения с заключенными, как в тюрьмах и лагерях капиталистического строя. За рукоприкладство будем расстреливать (см. «Вечный свет». М., «Советский писатель», 1971, стр. 26).

В конце января 1920 года Дзержинский подверг критике проект циркулярного письма ВЧК, в котором чрезмерно выпячивались права Чрезвычайной комиссии. «Я считаю вообще опасным, – писал он, – если губчека или особые отделы будут думать, что они только соль земли… Чека и особые отделы должны объективно сыграть громадную роль в борьбе с неурядицами, но это возможно только тогда, если субъективно и даже формально (в правовом отношении) мы будем только слугами (а не спасителями) других ведомств» (см. Ф.Э. Дзержинский. Биография. М., Политиздат, 1986, стр. 195-196).

Таким был в действительности «железный  Феликс».

                                                                                          Станислав Градов

                                                                                     г. Минск